10.07.2023

· время чтения:

10 мин

Дебютный полнометражный фильм Эльдара Шибанова «Горный лук» вышел в ограниченный прокат в Казахстане. История 11-летнего Джабая, который пытается спасти брак родителей и ради этого даже не побоится отправиться в Китай за виагрой, попадая по пути во всевозможные приключения — отличный авторский feel good movie, который оценили в программе Biennale College Cinema, а скрининг фильма прошел на фестивалях от Италии до Саудовской Аравии. «Горный лук» — это история, увиденная глазами ребенка, отсюда яркий самобытный визуальный язык, который вдохновлен эстетикой аниме. Мы поговорили с режиссером о том, как проходила работа над фильмом, и как можно разбивать стереотип об авторском кино в Казахстане.

— «Горный лук» позиционируется как «фил-гуд муви». Что это значит? Насколько эта концепция пересекается с авторским кино?

— Это кино, которое оставляет скорее теплое ощущение, нежели чем горькое. В авторском кино такое тоже бывает, отличный пример — фильм «Маленькая мисс Счастье». Это не супермейнстрим. Это кино, которое приносит счастье и оставляет радость. Я как раз и хотел снять этот фильм именно в таком жанре, потому что такого не хватает. Потому что все вокруг довольно тяжело, хочется немного отдохнуть от этого. 

— И это разрушение стереотипов об авторском кино — что оно скучное и длинное? Авторское кино ведь не обязательно должно быть таким.

— Да, это правда. У нас уже есть опыт поездок на фестивали с нашими короткометражными фильмами. Мы были в Венеции, в Каннах. О казахстанском кино сложился стереотип, что это выжженная голая степь, печальные, медленно двигающиеся персонажи, всё очень драматично. И когда зрители увидели наш фильм на премьере в Венеции, они были удивлены: «Это не Казахстан, вы что! Почему такие яркие цвета, костюмы, откуда такое настроение в кадре?». Поэтому да, отчасти мы разрушаем стереотип об авторском кино. И в восприятии местного зрителя тоже — здесь привыкли, что если кино авторское, то оно мрачное и на восемь часов. 

— У фильма яркий и необычный визуальный язык в дизайне локаций, реквизите, костюмах, цветокоррекции. Чем вы с командой вдохновлялись, когда придумывали визуальное решение, какие были референсы?

— Мой брат, Диас Шибанов, предложил концепцию комиксной стилистики с точки зрения выбора кадра. Точнее не комиксной, а аниме. Отчасти это выбрано потому, что история рассказывается с точки зрения ребенка. И хотелось как раз привнести ту яркость, которую мы сохраняем в памяти на всю жизнь. 

Стилистику разрабатывала Юлия Левицкая на начальном этапе, потому что мы начали работу над фильмом еще в лаборатории Biennale Cinema College вдвоем. Потом подключились художник-постановщик Муниса Гулиева и художники по костюмам — Данияр Жаксыгельдинов и Евгения Артёмова. Они тоже внесли свою лепту, и в итоге все вылилось в такие яркие костюмы, которые отражают то, что персонажи чужды этой местности.

— Вы рассказывали, что сюжет фильма вдохновлен наблюдениями в районе села Кокпек по дороге к китайской границе, где вдоль трассы продают горный лук. Снимали фильм в итоге там же? Как выбирали локации?

— Мы получили грант в декабре, стали финалистами. Нам в марте уже нужно снимать, но мы едем на выбор натуры в январе, а в январе не знаешь, как там будет весной, поскольку все в снегу. По сценарию это весна-лето, апрель. Мы съездили в Кокпек, где я вдохновился историей, но это оказалось слишком далеко, и по настроению это было не совсем то, что мы хотели. Мы хотели показать такие зеленые луга, даже немного в гипертрофированном виде, эту казахстанскую весну. Поэтому мы поехали в другую сторону, за Ушконыр, и нашли там локацию. Но мы съездили повторно в Кокпек и вдохновились теми элементами, которых нам не хватало. 

— Фильм показан детскими глазами, в нем много актеров-детей, в том числе в главных ролях. Как с ними работалось на площадке, как получилось установить контакт между взрослыми актерами и детьми?

— Было мало времени на репетиции и на подбор актеров. Мы подбирали актеров — сначала взрослых, потом детей. Детей подбирали дольше. И в итоге нашли «бриллиантики», которые сыграли у нас. Сложилось актерское «колье». Красивое, мне кажется. История задумывалась о том, что нужно быть искренним и рассказывать детям все как есть, не утаивая. Надо разговаривать с детьми как со взрослым человеком, потому что они чувствуют вранье. История об этом. Дети чувствуют, что в семье что-то не так, и поэтому начинают действовать и помогать папе стать сильным. Я хотел создать контакт между ними. Я брал «родителей», «детей», они же все друг другу не родные, и мы ходили в зоопарк, ходили есть пиццу. Они проводили время как семья, это была часть методики.

— При всей легкости формы фильм поднимает серьезный вопрос о гендерных ролях в семье и в обществе. Насколько эффективно говорить о такой проблематике в юмористическом ключе?

—  Поэтому и был выбран этот жанр — комедия и «фил-гуд муви», чтобы поговорить о тех вещах, о которых хотелось поговорить с большим количеством людей, не только с искушенной публикой. И история рассказана с точки зрения детей, потому что это легче воспринимается и ты говоришь довольно простым языком. Эта проблема есть: попытка родителей навязать свои убеждения, которые могут быть травмирующими. Так бывает в жизни, что можно плакать мужчинам, а женщинам — злиться и проявлять агрессию. 

— «Горный лук» — ваш дебютный полный метр, он получил поддержку программы Biennale College Cinema и прошел на многих фестивалях по всему миру — от Италии до Саудовской Аравии, Уругвая и Польши. Насколько сложен путь авторского независимого кино к кинотеатральному прокату в Казахстане?

— Этот путь очень долгий, мы впервые его проходим. Сейчас намного легче, мы понимаем более-менее правила игры. Сложно, потому что кино — это,  в первую очередь, бизнес, особенно для кинотеатров. Но все равно есть поддержка, в частности для казахстанских авторов. И зритель интересуется казахстанским кино, это круто. В этом году уже 30% денег в прокате приносят казахстанские фильмы. После того, как закончили, смонтировали фильм, месяцев девять назад, мы начали вести переговоры о том, что у нас есть такой фильм, мы сняли конфетку, вы можете ее продать. Но не все хотят брать, они кладут это в бокс «авторского кино» и говорят:  «Никто не пойдет на него, никому это в принципе не интересно, оно очень скучное». Есть стереотип о том, что авторское кино — это скучно и неувлекательно, мы с ним стараемся бороться. 

— Насколько личной стала для вас картина, учитывая, что вы работали над ней семейным составом?

— Она в принципе личная, да, с самого начала. Все рождается из моих воспоминаний, переживаний, моего отношения к разводу родителей. Точнее, они в итоге не развелись, но они разошлись. Поэтому для меня это личный момент — как ребенок такое переживает. Изначально в сценарии были братья, два мальчика, потому что у меня есть брат. Потом поменяли одного брата на девочку. 

— Ваше любимое воспоминание из детства, связанное с едой?

— Какое-то время я жил на Сахалине, в Южно-Сахалинске, у меня мама оттуда родом. Когда я заканчивал детский сад, мы переехали сюда. И я помню, что в последний день сада мама принесла большую коробку, полную безе с кремом. И все его ели, я все еще помню этот вкус, поэтому я очень люблю безе. Это было двоякое ощущение радости и грусти. Наверное, отчасти и кино у меня тоже такое получается.